Чтобы просто рубить 100 тыс. куб. м леса в год, нужны инвестиции в $1 млн

Эльмира ВЕСЕЛОВА Из тайги — в рынок

Лесопромышленный комплекс Сибири в последние несколько лет развивается рекордными темпами, а с учетом заявленных инвестпрограмм по освоению Восточной Сибири можно предположить, что эту отрасль в регионе ждут блестящие перспективы. Однако очень многие эксперты отмечают опасную тенденцию к неравномерному развитию разных сегментов ЛПК, что в итоге приводит к неэффективному использованию, а порой — натуральному разбазариванию лесного богатства. Очевидно, что решающую роль в организации максимально эффективного комплексного освоения лесных ресурсов должны сыграть государство и региональные власти. Впрочем, это не противоречит и стремлениям крупнейших лесопромышленных структур.

Фото Николая РЮТИНА

Сибирские леса составляют более 40% лесных угодий РФ. Большая их часть сосредоточена в Красноярском крае (14,5% всех лесных угодий страны), Иркутской (более 12%) и Томской (около 5%) областях. Однако используется этот огромный ресурс крайне неэффективно. Так, в Красноярском крае расчетная лесосека (59,7 млн куб. м) используется едва ли на 16%, в Хакасии — на 7,4% (при утвержденном объеме в 2,5 млн куб. м), при этом львиная доля так называемой некоммерческой древесины зачастую остается на делянках, превращаясь в источник болезней и пожаров. Причин тому несколько.

Эх, дороги

Одна из главных проблем лесопромышленного комплекса России в целом — неразвитость инфраструктуры: отсутствие дорог, электросетей и так далее. Как отметил в одном из своих интервью руководитель Федерального агентства лесного хозяйства Валерий Рощупкин, по протяженности сети лесовозных дорог (1,2 км на 1000 га лесных земель) Россия в 10–40 раз отстает от Северной Европы и Северной Америки. Это приводит к постепенному истощению лесных угодий в доступных для транспорта районах и перестою, переспелости лесов, вынужденно исключенных из оборота.

По оценке его ведомства, для вовлечения в оборот дополнительных лесных ресурсов и увеличения заготовок по главному пользованию хотя бы до 250 млн куб. м в год (в 2005 году объем заготовок составил порядка 180 млн куб. м), необходимо построить не менее 7,6 тыс. км новых дорог, на что потребуется свыше 11 млрд руб. Кстати, в федеральном бюджете 2006 года на эти цели впервые за последние годы предусмотрено выделение средств — в объеме 500 млн руб.

Часть ответственности регионы пытаются переложить на лесопользователей, обременяя договоры аренды обязательными условиями по прокладке лесных дорог, обеспечению лесовосстановительных работ и т. п. Но объективно исполнение подобных условий под силу только крупным, экономически сильным компаниям, а таких в этой отрасли немного. Тем не менее ведущие «лесные» регионы Сибири объявили о собственных масштабных планах по строительству инфраструктуры. В Иркутской области для строительства 105 км лесных дорог в этом году планируется привлечь 375 млн руб. — отчасти из федерального бюджета, отчасти — от частного бизнеса. Красноярский край к 2015 году планирует построить 1400 км лесовозных дорог, на что ему потребуется около 4,9 млрд руб.

Со структурой не повезло

Другой фактор, препятствующий эффективному ЛПК, — исторически сложившаяся структура переработки. «В России всегда было перепроизводство балансовой древесины (баланс — отдельная часть дерева, пригодная для варки целлюлозы, в отличие от пиловочника — толстой части бревна, используемой в производстве пиломатериалов), технологических дров и так далее, — рассказывает вице-президент Союза промышленников и лесоэкспортеров Андрей Фролов. — Для лесозаготовителей был потребитель в секторе производства пиломатериалов, а под баланс покупателя в тех же объемах не было. Ну не производили тогда столько целлюлозы в СССР. Поэтому сейчас, да и в советское время, значительная часть древесины экспортировалась, и это не считалось зазорным».

Так, еще во времена СССР баланс лучших сортов древесины с Северо-Запада страны начали поставлять в Финляндию, которая производила из этого сырья наиболее дорогую качественную целлюлозу. Эта практика продолжается и по сию пору — хотя по качественным характеристикам древесины Россия считается одним из лидеров на мировом рынке, лучшее сырье идет в Финляндию, где из него производят самую лучшую и дорогую целлюлозу, часть которой потом реэкспортируется в Россию. А российским ЦБК, которые еще на этапе проектирования оказались технологически «заточены» на дешевое сырье и сегодня не имеют средств на кардинальную модернизацию производства, приходится довольствоваться на мировом рынке нишей эконом-класса.

В Сибири ситуация с балансовой древесиной еще более печальна — из-за неразвитости инфраструктуры и особенностей сложившейся структуры спроса и предложения баланс оказывается проще закатать в землю или сжечь, чем искать покупателей.

Как объясняет директор по продажам Архангельского ЦБК Антон Лойтер, в Сибири, в отличие от европейской части России, очень качественный лес — выход пиловочника может доходить до 70%, а это позволяет обеспечить более или менее сносное существование даже частным лесозаготовительным предприятиям, поскольку буквально под боком у них находятся крупные источники сбыта, в том числе крупнейший импортер российской древесины — Китай. К примеру, в Красноярском крае из 1800 лесопользователей 1500 — малые предприятия, в ЛПК Иркутской области более 2000 мелких предприятий, кроме того, по разным данным, от 3% до 20% официальных объемов лесозаготовок составляют незаконные рубки, обеспечивающие незаконные экспортные поставки. Между тем потребителей балансовой древесины вовсе не так много. Действующие предприятия целлюлозно-бумажной промышленности, производители МДФ, ДСП, ДВП, даже работая на полную мощность, не способны обеспечить переработку баланса в необходимых объемах. Организация же новых предприятий этого профиля требует слишком больших инвестиций и энергозатрат, так что скорого появления новых игроков в этом сегменте ожидать не приходится.

Денег много не бывает

Третья боль российского ЛПК — невысокая инвестиционная привлекательность отрасли. По словам директора по развитию лесозаготовительных и деревообрабатывающих комплексов корпорации «Илим Палп» Дмитрия Чуйко, «в лесозаготовке считается хорошей рентабельность в 3–5%, в лесопилении — 8–10%, в целлюлозно-бумажной промышленности — 10–15%, и только глубокая переработка дает более высокую рентабельность (при условии, что технология и оборудование находятся на современном уровне)».

При этом отрасль отличается большой капиталоемкостью. Так, по оценке главы Сыктывкарского ЛПК Рината Старкова, чтобы просто рубить 100 тыс. куб. м леса в год, нужны инвестиции в $1 млн. Лесопильное производство мощностью в 250–500 тыс. кубов потребует уже порядка $40–60 млн инвестиций. А создание новых мощностей по производству целлюлозы, по оценке главного управляющего директора компании «Илим Палп» Никиты Леонова, составляет в России не менее $1600–1700 на тонну

.

Поэтому, по словам заместителя коммерческого директора ОАО «Маклаковский ЛДК» Дмитрия Пашковского, в последнее время наблюдается тенденция образования и развития небольших лесопильных и деревообрабатывающих заводов, принадлежащих лесозаготовительным компаниям. Последние пытаются таким образом повысить рентабельность бизнеса. «Наибольшая часть затрат при составлении бизнес-плана таких предприятий приходится на строительно-монтажные работы и проведение инфраструктуры, — объясняет Дмитрий Пашковский. — К тому же, поскольку сырье для таких заводов оказывается несколько дешевле, чем для других участников рынка, они оказываются конкурентоспособными на внутреннем рынке, хотя часто не имеют возможности работать на экспорт из-за незаконченности технологического процесса (отсутствие сушки и пакетирования). Таким образом, основным направлением сбыта для них являются крупные комбинаты, которые дорабатывают их продукцию и реализуют под собственным торговым знаком».

К слову, деревообработка — это единственная подотрасль ЛПК, которая в последние годы имеет тенденцию к росту (в 2005 году рост составил 4,5%), тогда как динамика производства в целлюлозно-бумажной промышленности замедлилась (101,2% в 2005 году против 105,4% в 2004 году), а объемы официальной лесозаготовки постоянно снижаются — леспромхозы, не сумевшие наладить переработку, разоряются один за другим.

Китай подгадил

Как ни парадоксально, но соседство с крупнейшим импортером российского леса — Китаем — также является одним из факторов, препятствующих эффективному развитию сибирского ЛПК. «Китай и Япония закупают по высокой цене отборный лес, без которого крупные лесопильные предприятия начинают нести потери в производительности оборудования, — объясняет Дмитрий Пашковский. — У них снижается посортный выход продукции и, как следствие, средняя цена реализации». Впрочем, по словам гендиректора «Енисейского ЦБК» Михаила Малькевича, в последнее время китайцы, развернувшие близ границ с Россией целый ряд деревообрабатывающих производств, «стали скупать древесину всех пород и диаметров. И платят за нее такую цену, какую мы платить не в состоянии».

Средние цены на круглый лес внутри России в первом квартале 2005 года составляли 1100–1200 рублей за кубометр, тогда как Китай закупал его по $63,4. Однако и эта цена вовсе не приближена к мировым стандартам. Так, зампредседателя Госкомитета Республики Хакасия по промышленности и предпринимательству Юрий Устинов в одном из своих интервью отметил, что хакасские заготовители, экспортируя круглый лес в Китай по $63,4, в 2004 году недополучили порядка $5,5–5,6 млн валютной выручки. Поскольку, по его данным, Канада в тот же период экспортировала круглый лес по цене $110, США — $121, а на внутреннем китайском рынке средняя цена круглого леса составляла уже $131 за один кубический метр.

Но необходимо заметить, что такой диспаритет цен возникает не на пустом месте. Помимо того, что таможенные границы полупрозрачны для контрабандистов, даже солидные российские экспортеры редко обременяют себя дополнительными затратами на сортировку, сертификацию товара по международным стандартам и т. д., что не дает им приблизить свои цены к мировому уровню.

Лишь отдельные крупные корпорации начинают внедрять у себя международные стандарты заготовки, транспортировки и предпродажной обработки экспортного леса. Так, «Илим Палп» летом прошлого года получила первый международный сертификат на 1,6 млн га или примерно 30% площадей лесопользования. «Теперь у нас есть свидетельство независимой международной экологической организации, из которого следует, что лес на этих площадях заготавливается с соблюдением международно признанных норм, — говорит глава лесной службы корпорации Дмитрий Чуйко. — Надеемся, что в первом квартале 2006 года у нас появятся первые виды конечной продукции, законно проштампованные логотипом международной системы лесоуправления и лесопользования».

Государственный подход

Как таковая государственная экономическая политика в области лесопользования до сих пор не сформулирована. По некоторым признакам можно предположить, что деятельность независимых мелких лесозаготовителей государство не поощряет. Тут и увеличение сроков аренды лесных участков, и стремление переложить ответственность за восстановление лесного фонда на арендаторов (такая статья существует в новой редакции Лесного кодекса, который прошел первое чтение в Госдуме). Все это увеличивает цену договоров, а значит, большинству «чистых» заготовителей они будут не по карману. Для того чтобы выжить, им придется либо консолидироваться и развивать первичную переработку, что поможет повысить общую рентабельность бизнеса, либо обслуживать потребности более крупных игроков. «В принципе, любой владелец валочной машины или лесовоза может быть нанят на определенный период или на определенный объем работ», — говорит Дмитрий Пашковский.

Наметились положительные сдвиги и в регулировании экспорта леса. С 1 января этого года минимальный платеж за кубометр необработанных пиломатериалов увеличился с 2,5 до 4 евро, а с 1 июля 2007 года экспортная ставка возрастет с 6,5% до 10%.

Кроме того, судя по всему, государство планирует принять непосредственное участие в оптимизации структуры ЛПК, финансируя часть расходов по строительству новых ЦБК в Восточной Сибири. Ни один из действующих игроков рынка самостоятельно новый комбинат «не потянет», а на сегодня представители государственных органов официально объявили сразу о трех таких проектах — в Богучанах, Лесосибирске (Красноярский край) и Усть-Куте (Иркутская область).

Проблема, однако, в том, что некоторые эксперты предостерегают от резкого наращивания мощностей по производству целлюлозы. Так, по расчетам консалтинговой компании «Харрис Групп», суммарное количество целлюлозы, которое необходимо произвести в России для покрытия растущего спроса на внутреннем и внешнем рынках, должно составить к 2010 году 6,3–6,6 млн тонн. При этом фактическая мощность отечественных ЦБК составляет сегодня примерно 5,9 млн тонн, так что нарастить объемы выпуска можно было бы за счет модернизации существующих производств и применения более эффективных современных технологий.

Кроме того, множество «лесных» проектов локального значения продвигаются на уровне регионов. Основной акцент при этом делается на развитии тех производств, которые используют в качестве сырья низкосортную балансовую древесину: выпуск ДСП и ДВП, производство картона, упаковки, переработка целлюлозных полуфабрикатов (изготовление одноразовых простыней, полотенец), производство древесных топливных гранул и брикетов и так далее.

Инициатива снизу

Впрочем, организация как можно более полной комплексной переработки лесных ресурсов — это именно то, чего требует от участников рынка экономическая целесообразность. Так, по словам заместителя генерального директора Сыктывкарского ЛПК Калеви Кююренена, «любое крупное предприятие требует устойчивого, хотя бы лет десять, лесообеспечения, и не может поднять производство без развития лесозаготовки». С другой стороны, по расчетам компании «Илим Палп», параллельное развитие лесопильного и деревообрабатывающего производств требует увеличения инвестиций всего на 16–17% ($10 млн), зато приводит к заметному росту общей рентабельности и снижению срока окупаемости на 25–30% (два года).

Не случайно те компании, которым позволяют средства, стараются организовать как можно более полную производственную цепочку. Так, Лесосибирский ЛДК-1 и Новоенисейский ЛХК (оба — Лесосибирск, Красноярский край) имеют не только крупные лесопильные производства (мощностью более 400 кубометров пиломатериалов каждый), частично обеспеченные собственной сырьевой базой, но и входят в число крупнейших в стране производителей ДВП (порядка 24 млн и 20 млн кв. м, 13% и 16% общероссийского объема производства ДВП соответственно).

Даже крупные вертикально интегрированные холдинги, владеющие немелкими по российским масштабам ЦБК, в последние годы больше внимания стали уделять деревообработке.

«Работа с лесозаготовкой снижает риски в основном сегменте производства целлюлозы, — объясняет Никита Леонов из «Илим Палп«. — Плюс эффективная обработка срубленного дерева. Например, наш Котласский лесозаготовительный блок в 2005 году треть доходов получил не от поставки на комбинат баланса, а от продаж на сторону пиловочника».

Совершенно очевидно, что до мировых стандартов эффективности лесопользования еще далеко. Но наметившееся в последние три года оживление интереса к лесной отрасли всех участников процесса — от частного бизнеса до государства — позволяет надеяться, что это расстояние будет преодолено.

Источник